Проповедь прот. Романа 18 апреля 2021 г.

Поздравляю всех с совершением Божественной Литургии, причастников – с принятием Святых Христовых Тайн. Поздравляю с памятью преподобной Марии Египетской. Ее память мы совершали и на неделе прошедшей. В четверг была Литургия Преждеосвященных Даров, тоже в честь нее. И сегодняшний воскресный день ей посвящен.

А в сегодняшнем воскресном Евангельском чтении мы слышали о том, как Иисус Христос шел со Своими учениками в Иерусалим на страдания, на окончание Своего подвига, Своей жизни здесь, на земле, такого краткого периода, на самом деле. Он недолго на земле был и недолго проповедовал. А учеников Своих Он наставлял, учил до последнего и сообщал им о том, что будет. Он знал историю всей земли нашей, знал, что с каждым из нас будет, и знал, что с Ним, конечно же, будет. И говорит им о том, что идет на страдания, и что Его будут унижать, и что Его будут бить, и плевать будут на Него, и предадут на смерть, убьют, и Он воскреснет.

И вдруг после этих слов ученики Иаков и Иоанн, братья Зеведеевы, спрашивают Его: «А вот в Царстве Твоем, когда Ты придешь, можно, мы сядем на первых местах?» Эти слова звучат для нашего, даже современного уха как-то бестактно и немножко неуместно, и греховно даже. Тем более что другие ученики тоже особо не отличились в тот момент. Они стали завидовать двум братьям, которые решили выделиться, решили занять первые места в будущем Царстве Небесном, и стали на них роптать, недовольство проявлять. И получается, что все Его ученики – не только эти двое, а все – проигнорировали всё то, что Он говорил им о Своих страданиях.

Если ты человека любишь, казалось бы, ты не можешь пропустить мимо ушей его проблемы, его печали, тяготы, тем более когда речь идет о вещах, связанных со смертью, с унижением, с безмерными страданиями. Мы с вами здесь, в этой аудитории, конечно, видим, что ученики Иисуса Христа были такими же людьми, как мы. Может быть, даже в чем-то и хуже. А та идеальная картина, которая рисуется нам с вами по прошествии многих лет, по прошествии тысячелетий, она иногда эту реальность закрывает собой.

С одной стороны, это хорошо, а с другой стороны, это неправильно, потому что мы с вами, видимо, тоже должны пройти этот путь: путь исправления, путь освобождения от грехов, от страстей, от того, что присуще каждому человеку. Конечно, кто-то находится в более идеальных условиях, кто-то в менее идеальных, кто-то более способный, кто-то менее способный. Кто-то обладает не только земными талантами, но и талантами духовными, когда видит лучше свои грехи и больше у него решимости, и больше силы воли исправляться, и больше веры, любви и надежды. Но, тем не менее, мы с вами знаем, что у каждого своя мера, и это слово – «мера» – неотделимо от слова «смирение». Речь идёт не только о том мире, который мы должны иметь с Богом, не только о том мире, который мы должны иметь с людьми, окружающими нас, о мире с самим собой – для того, чтобы приобрести смирение. Дело в том, что иметь мир можно, к сожалению, и неправильным образом. Человек может захотеть помириться с сильными мiра сего, может захотеть помириться и подружиться с этим мiром, лежащим во зле, может помириться с грехом. И, таким образом, этот мир будет ложным. И смирения, соответственно, уже не будет или будет такая видимость смирения, личина, ложное смирение будет.

Нам помогает прийти к истинному смирению то второе понятие, о котором я только что упомянул. Это та мера, которую мы не должны ни занижать по нашей лености, по нашему лукавству, по нашей хитрости, по нашей расслабленности, но и не завышать по нашей гордости, по нашему превозношению, тщеславию, по нашему желанию быть выше, быть первыми. Если мы будем достигать той меры, которая действительно у каждого своя и которая отличается по временам у нас, потому что одна мера у ребенка, другая – у юноши, третья – у человека уже взрослого, семейного или выбравшего монашеский путь.

Мера, она меняется, но она всегда должна соответствовать нашему внутреннему устроению, нашему подвигу, нашим стремлениям, нашим силам. И тогда мы будем обладать этим качеством – смирением, так трудно достижимым, таинственным во многом, к которому Господь нас призывает. Именно в обладании этим качеством в доступной нам мере Господь просит, чтобы мы следовали Ему и брали пример с Него. Он же не говорит, чтобы мы научились от Него чудесам или каким-то другим сверхъестественным вещам. Но Он говорит: «Научитесь от Меня кротости и смирению». Мы должны, конечно, учиться искать эту свою меру, не завышая, не занижая ее и понимая, что это слово относится и к нашим земным делам. Потому что есть мера послушания земным властям, но нет меры послушания Богу. Есть мера каким-то вещам, связанным с тем, как мы будем себя вести и откликаться на просьбы наших ближних, но нет меры, если мы будем стремиться к святости. И поначалу эту меру нужно находить таким образом, чтобы раньше времени не взять на себя какие-то труды, подвиги, раньше времени не устремиться в непомерные для него дела… Это бывает, когда человек представляет себе нечто идеальное, теоретическое, а на практике свою меру не соблюдает.

Все эти вещи нуждаются в дополнительном исследовании каждому лично в его собственной жизни, в применении на практике. Одних книг и одних проповедей, конечно же, недостаточно. Нужно быть внимательным, нужно наблюдать за тем, что происходит с нами в наших отношениях с Богом, в наших отношениях с ближними, в наших отношениях с подчиненными и начальниками, в наших отношениях с этим мiром. И только тогда, получив, конечно, и шишки, и разные переломы да вывихи духовные, образно говоря, мы, может быть, и начнем искать свою меру и придем к смирению, которое будет святым в радость.

Но мы ищем не земной радости, мы ищем не наслаждения, не счастья в этой жизни. Мы ищем радости быть с Богом, мы ищем возможности служить Ему. И если человек нашел ту меру, когда он может отдать свою жизнь, пролить свою кровь, то, действительно, это будет та мера, которая соединит его с Иисусом Христом. А если он еще эту меру не нашёл и, может быть, никогда не найдет, он может соединиться с Богом и по-другому. Господь, Он знает силу каждого и не предлагает одинаковых подвигов, одинаковых путей, одинаковых мер. Но ждет, чтобы мы все-таки максимально старались, максимально делали все, что можем, плюс еще чуть-чуть. Чтобы к нашему внешнему состоянию, которое опережает чуть-чуть наше внутреннее утроение, – чтобы к этому внешнему наше внутреннее подтягивалось. Если мы будем подтягиваться, тогда, конечно же, наша христианская жизнь будет совершаться более удобно, более эффективно.

Но опять-таки не в этом цель. Мы можем стремиться к тому, чтобы у нас не было грехов, и желать этого, но при этом не будем исправляться. Такой вот парадокс. Таинство покаяния говорит о том, что нужно измениться, слово «покаяние» на это указывает. И вот получается, что человек больше заботится иногда не о том, чтобы ему измениться и стать подобным Богу, как многие святые, как преподобная Мария, понесшая великие труды, взявшая на себя «крайний» подвиг (ее житие называется крайним, ее житие называется невероятным, необычным). У нас иногда возникает такая задача – не грешить. Совершенно правильная, естественная задача. Но мы ее достигаем иногда неправильными способами. Не секрет, что люди, находящиеся где-нибудь в тюрьме или в армии, не могут грешить многими теми грехами, которыми мы с вами грешим, находясь на свободе. Но это не означает, что они чего-то достигли в своем исправлении, это не означает, что они изменились. Они просто не имеют возможности согрешить. И вот иногда мы с вами сами для себя устанавливаем какие-то такие внешние рамки, внешние правила и скрупулезно исследуем, что мы делаем; следим за собой, и как бы сами себе можем устроить такую даже тюрьму, быть такими надзирателями над самими собой – для того, чтобы не совершать каких-то грехов. Но, не совершая этих грехов, мы не меняемся. Вот что опасно, вот что плохо. И если мы не изменимся, даже не совершая каких-то внешних грехов, то это будет означать, что внутренне все равно мы их имеем. Даже если мы их не видим, даже если мы их не чувствуем, даже если мы пребываем в таком состоянии. Казалось бы, мы почитаем наши внешние поступки не греховными, но задача измениться изнутри все-таки перед нами всегда будет стоять. Она будет стоять до конца жизни.

И по временам будут приходить какие-то испытания, а Господь специально будет нам посылать эти испытания – для того, чтобы вскрыть нашу скорлупу. Потому что если мы таким образом будем стараться не грешить, то все равно мы будем концентрироваться на себе. И концентрироваться на себе не с правильной точки зрения, не с тем чтобы в свое сердце проникнуть, не с тем чтобы внутренний свой мир очистить, а просто погружаясь внутрь себя, забывая иногда при этом даже о Боге. Можно так служить Богу, что забыть о Нем. Что и сделали те, кто Его распяли. Они же служили Богу, они же ждали Бога, но, когда Он пришел, они Его убили, они Его распяли.

Важно, чтобы то же самое не произошло с нами: когда мы ходим в Храм, когда мы молимся Богу, когда исповедуемся, когда причащаемся. Такая опасность – забвения Бога – существует. Если бы ее не существовало, то об этом бы и не говорилось в Евангелии, об этом не предупреждали бы нас святые отцы, об этом бы не говорилось в проповеди. Поэтому будем с вами более внимательными, более усердными, будем просить у Бога помощи и видеть эту помощь в тех обстоятельствах, которые складываются вокруг нас: в тех трудностях, в тех нестроениях, в тех болезнях, которые нам Господь попускает – для того, чтобы на практике достигнуть именно той цели, о которой мы просим Бога на словах и в теории. Аминь.